Когда я оглядываюсь назад — пусть даже на полгода — и смотрю на то, что тогда считал хорошей работой, я невольно морщусь. Это не разовая реакция. Это происходит каждые шесть месяцев, стабильно. Я вижу, что сделал, и думаю: «Серьёзно? Это я сделал?»
Но, признаться, думаю, так у многих. Кто из нас может искренне сказать, что с гордостью воспринимает все свои старые творения?
Были и другие моменты — моменты гордости. Когда ты заканчиваешь проект, на который ушло несколько недель. Когда кто-то, чьё мнение действительно важно, неожиданно хвалит твою работу. Когда ты наконец решаешь задачу, казавшуюся непреодолимой. Когда вдруг осознаешь, что вырос — не в сантиметрах, а в навыках.
Я бы с радостью вернул это чувство. Чистую радость от роста. Это редкие моменты, когда ты можешь посмотреть на своё творчество без искажений, без вечного внутреннего критика, без страха услышать «а это точно хорошо?».
Есть работы, которыми мы по-настоящему гордимся. Те, что мы показываем другим без оправданий, без фраз «это, конечно, ещё не доделано» или «не суди строго». Это — лучшие мгновения. Но таких работ мало. Подавляющее большинство уходит в тень. Они не провалы, просто — ступеньки. Переходы к следующему этапу. К следующей итерации. Если в каждый момент останавливаться, переживая за разрыв между тем, что хочется создать, и тем, что в итоге выходит — долго не протянешь. Мир не ждёт.
А ещё есть дно. Проекты, которые мы так и не завершили. Ошибки. И то, за что по сей день хочется спрятаться под стол, когда кто-то упоминает. Но это не грандиозные отказы или громкие провалы страшны. Самое тяжёлое — это повседневное сомнение. Изнуряющее внутреннее «а вдруг я вообще не умею?».
И если уж выбирать, то лучше открытый провал, чем это постоянное, незаметное разочарование в себе.
Но знаешь, что удивительно? С этим сталкиваются даже те, кого мы считаем мастерами.
Кейт Уинслет не может смотреть «Титаник» — каждую сцену она критикует. «Правда? Ты сыграла ЭТО вот так?», — говорит она себе. Хотя этот фильм стал отправной точкой её блестящей карьеры.
Том Йорк из Radiohead когда-то называл «Creep» «чушью» и отказывался исполнять её годами. Этот хит стал их визитной карточкой, но для них самих — обузой.
Роберт Паттинсон однажды сказал, что «Сумерки» — как запор: ты внутри, но ничего не происходит. Фильмы, сделавшие его всемирной звездой, вызывали у него дискомфорт.
Дэниэл Рэдклифф не любит смотреть первые фильмы о Гарри Поттере: «Я просто там плох. Я это ненавижу. Моё актёрское исполнение было однообразным, я просто плыл по течению».
Даже Джордж Лукас, отец «Звёздных войн», десятилетиями дорабатывал свои фильмы, добавляя спецэффекты, которые многим поклонникам казались лишними. Его неудовлетворённость своим творением стала легендарной.
Или Джастин Бибер: «Мне говорили: “Ты этого заслужил”, но я никогда не чувствовал себя достойным. Я чувствовал себя самозванцем». Он признаёт, что ощущал, будто обманывает всех вокруг.
А Леонардо да Винчи? Тот самый, который подарил миру «Мону Лизу» и «Тайную вечерю», на смертном одре сказал: «Я оскорбил Бога и человечество, потому что не достиг того качества, которое должен был».
Этот разрыв — между тем, что мы представляем, и тем, что можем создать — он не исчезает. Он остаётся. Кто-то его преодолевает. Кто-то — делает вид. Кто-то страдает в тишине.
Хочешь жить с этим всю жизнь?
Я — нет.
Мы любим рассказывать себе, что однажды всё изменится. Что наступит момент — и мы больше не будем чувствовать себя самозванцами. Что всё это — просто вопрос времени. Надо продолжать. Работать. И однажды ты окажешься на вершине.
Но даже величайшие творения, которые пережили века, вызывали у их авторов разочарование. Всё, что рассматривается слишком пристально, обнажает трещины — особенно для того, кто это создал.
Что я попробовал?
Первое осознание пришло около года назад. Если мне не нравится моя старая работа — значит, я вырос. Я вижу то, чего раньше не замечал. А вот день, когда я посмотрю назад и скажу: «идеально» — будет днём, когда я перестану развиваться.
Это немного помогло.
Следующий шаг — начать документировать всё. Не только готовую работу, но и сам процесс. Вести дневники, снимать видео, фиксировать этапы. А потом, спустя месяцы, пересматривать и понимать: вот где я тогда был.
Контекст важен. Работа, сделанная между двумя сменами, в состоянии тревожности, при уходе за больным родственником и тремя животными — заслуживает совсем другой оценки, чем та, что создана в спокойствии и комфорте.
А потом сестра предложила: перед началом нового проекта запиши свои текущие навыки и то, что хочешь прокачать. А потом оцени только это. Остальное — пока неважно.
Это не «ужасно», это «перспектива всё ещё хромает, но линии стали ровнее».
Потом — душ. Вода, тепло и внезапное прозрение. Я осознал:
- Я научился не убегать от дискомфорта, а встречать его. Смотреть ему в глаза, принимать и позволять пройти сквозь меня, как волне.
- Стыд — приходит первым. Жгучий, болезненный. Потом — неловкость: «Я это кому-то показывал?». А затем — сравнение: «Все остальные делали круче, пока я… вот это».
- Но это не провал. Это рост. Если я вижу ошибки — значит, я уже не тот, кто их допустил.
- Я научился снисходительности к себе прошлому. Тогда я делал всё, что мог. Это не провал, это путь.
- Я учусь радоваться тому, что теперь замечаю недочёты. Раньше я их не видел. Теперь — вижу. А это уже шаг вперёд.
- Я понял, что перфекционизм — это не стремление к лучшему, а страх. Он не хочет, чтобы я творил — если вдруг получится неидеально.
- Я различаю здоровую критику и самобичевание. Одно — инструмент. Другое — нож.
- Я не равно моя работа. Моя ценность — не в текстах, картинах или цифрах. Даже если всё, что я когда-либо создал, исчезнет — я всё равно буду.
- Я научился не бороться со страхом, а принимать его. «А что, если не получится?» — шепчет он. «Спасибо, что заботишься», — отвечаю я. И продолжаю.
- Это чувство не уходит совсем. Но оно стало мягче. Оно теперь — часть процесса, а не приговор.
- И да, почти все, кто растёт, испытывают это. А вот те, кто уверен, что всё, что они делают — гениально… вот за них я действительно переживаю.
- Я учусь использовать неудовлетворённость как топливо, а не как яд. Это не враг, это компас.
- И теперь я знаю: однажды я посмотрю на то, что делаю сегодня, и тоже усмехнусь. И это нормально. Это будет означать, что я всё ещё расту.
- Я учусь доверять процессу. Понимать, что движение — не всегда прямое. Иногда «назад» — это просто другой путь «вперёд».
Цель — не в том, чтобы однажды почувствовать вечное удовлетворение от своей работы. Цель — продолжать. Создавать. Развиваться. И при этом — относиться к себе с тем сочувствием, которое мы легко проявляем к другим.
Разочарование в своих старых работах — не проклятие. Это двигатель роста. Когда ты оглянешься назад и не почувствуешь ничего — вот тогда стоит насторожиться.
Поэтому да, мне часто кажется, что раньше я делал посредственные вещи. И, знаешь что? Я надеюсь, это чувство останется со мной надолго. Потому что альтернатива — поверить, что я уже достиг пика — пугает куда сильнее.
Если ты не испытываешь ничего подобного — спроси себя: почему?
Мы все идём по творческому пути. Он может быть извилистым, местами обрывистым. И да, не все маршруты стоит повторять. Но если ты всё ещё создаёшь — значит, история продолжается.
Смысл — как и работа — создаём мы сами. И только мы решаем, стоит ли весь этот путь того.
А если бы ты не хотел пройти его снова — значит, пора что-то менять. Потому что сам факт неудовлетворённости — это не беда. Главное — что ты с этим сделаешь.
***✨ А что думаете вы? ✨
Делитесь мыслями в комментариях — ваше мнение вдохновляет нас и других!
Следите за новыми идеями и присоединяйтесь:
• Наш сайт — всё самое важное в одном месте
• Дзен — свежие статьи каждый день
• Телеграм — быстрые обновления и анонсы
• ВКонтакте — будьте в центре обсуждений
• Одноклассники — делитесь с близкими
Ваш отклик помогает нам создавать больше полезного контента. Спасибо, что вы с нами — давайте расти вместе! 🙌